Самоубийство

Нередко они пытаются взывать о помощи, преж­де чем решаются на. В 1986 г. в ор­ганизацию «СОС — самоубийство» обратилось по те­лефону около 5 тыс. молодых людей 16, чтобы по­говорить. Иногда они начинают этот трудный диалог с оскорблений, со сквернословия, с приступа ярости (которая, кстати, находит отражение и в выбирае­мых методах самоубийства — повешение, исполь­зование огнестрельного оружия, выбрасывание из окна). Иногда они пытаются через этот звонок в организацию «СОС — самоубийство» обратиться к своим родителям. В самом деле, все специалисты едины в том, что, когда в семье уже фактически не разговаривают, это создает серьезную опасность. Человеческие эмоции, желания, страдания, чувство протеста — короче говоря, сама жизнь — требуют самовыражения в словах. Недаром в народе гово­рят: «Нем, как могила».

Труднее выжить малолетним изгоям, находя­щимся поистине в «кругах ада». Речь идет о «част­ном насилии», которому родители подвергают своих детей. Для многих из них семья превращается в сущую преисподнюю. Только муки здесь страшнее, так как исходят от самых близких людей. Вот что рассказывает 16-летний бездомный Дейн: «Отец бил меня всю жизнь. Он бил меня деревян­ными рейками, ремнями, электропроводами, розга­ми — всем, что попадалось под руку. Он говорил, что никогда не хотел меня, что я не его сын, что я ем его еду и сплю в его постели, что мое место не Ю. М. Климов здесь. Он говорил, что когда-нибудь меня убьет. Три — четыре раза я пробовал покончить жизнь само­убийством. Я порезал руки бритвой в доме у ба­бушки. Она забинтовала руки и залила их спиртом, уложив меня в постель. У нее не было денег, чтобы отправить меня в больницу». Он показывает руки. На них больше 20 глубоких ярко-красных порезов от кистей до локтей. «Потом я хотел повеситься,— говорит он.— Не получилось, даже этого не могу как следует сделать. Я никому не нужен. Меня все только оскорбляют и бьют. Хочу умереть, чтобы больше не мучаться».